---

А. Г. ЦИРЕС. БУЗУЛУК, 1941-1943.

Алексей Германович Цирес в 1941-1943 г.г. преподавал математику в школе № 6 им. А.С. Пушкина г. Бузулука. В то время, я, находясь в эвакуации, учился там в 6-м и 7-м классах.

Мы знали, что он не математик, а архитектор, но любили его уроки. Он никогда не повышал голос, на его лице всегда была добрая улыбка, разговаривал с нами уважительно, как с взрослыми людьми, обращался к нам, 14-ти летним подросткам, на «Вы». Он очень хорошо вёл уроки по алгебре, тригонометрии и геометрии. Но я лучше всего воспринимал геометрию.

Повзрослев, я считал, что и ему геометрия была ближе, чем алгебра и тригонометрия, так как он был архитектором. С того времени у меня сформировалось стремление дать графическую интерпретацию различным явлениям и физическим, социальным и любым другим. В разговоре, даже в частной беседе я часто беру в руки карандаш и лист бумаги. В своей инженерной практике я всегда стремился завершить исследование любого явления и процесса его геометрической интерпретации. Даже экономию энергии в насосных установках, при замене нерегулируемого электропривода регулируемым я пытался представить в виде некоторой объёмной фигуры, ограниченной криволинейными поверхностями довольно сложного вида. К сожалению, загруженность повседневными делами и заботами помешали мне выполнить этот замысел. Тем не менее, по прошествии многих лет, я частенько вспоминал Алексея Германовича.

Ученики нашего класса по-доброму относились к А.Г. Циресу, на его уроках вели себя довольно прилично, уроки учили сносно, а когда он заболел, человек пять или шесть, и я в их числе, пошли его навестить. В этот день мы не съели булочки из пшеничной муки, которые нам выдавали в школе на завтрак, а понесли их Алексею Германовичу в качестве гостинца. Он жил в обычном деревянном одноэтажном доме старой постройки. Встретил он нас приветливо, угостил чаем с нашими булочками. Расспросил нас, кто местный, кто откуда приехал. Узнав, что я из Москвы, сказал, что он тоже москвич, спросил, где я там живу. Оказалось, что мы соседи. Он жил в доме №17 по Большой Серпуховской улице, а я в доме №31 по той же улице.

Вернувшись в Москву в 1943 году, я поступил в Московский энергетический техникум. Окончил его, работал. Потом учился в Московском строительном институте имени Моссовета. Однажды, будучи студентом 2-го или 3-го курса, возвращаясь домой, встретил в трамвае Алексея Германовича. Он мало изменился. На лице была такая же добрая улыбка, на ремешке через плечо висел тот же старенький портфель, одет был также изящно и скромно. Я с ним поздоровался, напомнил, что я его прежний ученик. Вряд ли он узнал в 20-22-летнем парне 13-14-летнего подростка. Он приветливо поздоровался, спросил, чем я сейчас занимаюсь. Узнав, что я студент Строительного института, сказал: - «Мы с вами коллеги, я преподаю в Архитектурном институте». Я ответил, что учусь на механическом факультете и поэтому не могу считать себя его коллегой. Алексей Германович заверил меня, что мы заняты общим делом – строительством, следовательно, коллеги. Разговор прервался, ему надо было выйти на Стремянном переулке, а я поехал до Арсентьевского. Это была моя последняя встреча с А.Г. Циресом.

Вскоре его имя мелькнуло на страницах газет. В ходе борьбы с космополитизмом его осуждали за то, что в своих трудах по истории архитектуры он больше уделял внимание постройкам древней Греции и древнего Рима, чем творениям древнерусского деревянного зодчества.

Позднее, я пытался найти его книги в «Ленинке» (библиотеке им. В.И. Ленина). Ничего из этого не получилось.

И вот совсем недавно (июнь 2007 г.) в интернете мне попалась небольшая информация. Цитирую её в некотором сокращении: - «Мария Иосифовна Цирес – первая жена Алексея Германовича Циреса, известного в 1920-40-е годы философа и искусствоведа. А.Г. Цирес входил в круг учёных, группировавшихся, вокруг ГАХН» (Государственная академия художественных наук). Среди работ А.Г. Циреса следует упомянуть статью «Язык портретного изображения», опубликованную в сборнике ГАХН «Искусство портрета. М., 1928 г.», а так же ряд книг по архитектуре «Архитектура Колизея», М., 1940 г., «Искусство архитектуры», 1946 (видимо та, за которую его журили в 50-е годы)».

Там же приводилась цитата из статьи Алексея Чичерина «О последних русских философах и о трудах одного из них», Московский журнал, № 2, 1992 г.; - «Роман Ольдекоп усердно посещал переполненную аудиторию, где тишайший Алексей Германович Цирес проводил практические занятия по логике. А я безрассудно предпочёл им семинарий по Гуссерлю, в котором было всего 5 человек, и которым руководил тот же Цирес». Там же я узнал, что «А.Г. Цирес (1889-1967 г.г.) учёный, профессор искусствоведения и архитектор в молодости друг семьи Эфронов, сопровождал заболевшего туберкулёзом С.Я. Эфрона (мужа Марины Цветаевой Б.С.) в феврале - апреле 1910 г. в Сухуми и Ялту».

Так я узнал, что Алексей Германович, был не просто архитектором, а искусствоведом, философом, психологом и т.д. Одним словом это был учёный-энциклопедист, подлинный русский интеллигент.

Если бы в 1941-43 г.г. было известно, что А.Г. Цирес является таким замечательным человеком, я мог бы считать, что попал под обаяние громкого имени. Но мы знали «тишайшего Алексея Германовича», как скромного учителя и доброго человека, учившего нас математике, только потому, что в эвакуации, во время войны, его профессия архитектора не была востребована. Тем не менее в течении нескольких десятилетий я хранил о нём добрую память, ничего не зная о его значимости для русской культуры, о чём узнал только сейчас в июне 2007 г.

Лезнов Б.С.,
апрель 2012.